— Значит, мы с этим вопросом закончили, — заключил генерал. — А теперь, Олесь Семёнович, расскажи ребятам об исчезновении продуктов, а то они мне не верят.
— В воскресенье утром я связался с Березовском, — начал свой рассказ Артёменко. — Жена и мать рассказали, что у них прямо на глазах со стола исчезли: буханка хлеба, пачка сливочного масла и чашка горячего кофе. Я решил, что это Алиса телепортирует продукты, потому что голодная. Вчера мне жена сообщила, что пропали все её и мои трусы прямо из шкафа. Дверцы шкафа к тому же были закрыты, как всегда.
— Что? — не понял генерал.
Ребята едва сдерживали смех, но не решались рассмеяться, не зная, как на это прореагирует их начальник.
— Все трусы, — уточнил академик. — Трусы моей жены и мои. Авот у моей матери ничего не пропало.
Краснов некоторое время смотрел на друга, затем расхохотался, что незамедлительно подхватили его подчиненные. Смеялись долго, до слез.
— Ну, знаешь, академик, у меня в моей практике такого забавного расследования ещё ни разу не было. Кстати, Тенис, ты тоже что-то о трусах говорил.
— Рая Елисеева звонила, сказала, что пропали все Алисины трусики. Она очень переживает, говорит, что никого не было, а они пропали. Главное — все остальные вещи не тронуты.
— У меня на этот счет есть одна версия, как принято у вас говорить, — сказал Артёменко.
— Давай, давай свою версию, а то у нас с версиями туговато, — обрадовался генерал.
— Я предполагаю, что Алиса попала к какому-то племени голых аборигенов. А раз голых, то там тепло, но поскольку она девочка высоконравственная, то, стеснялась их наготы, решила всех одеть в трусы. Иначе, зачем ей столько трусов, да еще мужских, в том числе. Там, где она находится, очень тепло, потому что другие вещи её совершенно не интересуют. А вот, сегодня жена сообщила, что исчезла коробка с разноцветными лентами. Дочь у нас очень бережливая и все ленты складывала в коробку, начиная с пяти лет.
— А как насчет телекинетического костюма? Что-нибудь прояснилось? — переменил тему разговора генерал.
— Да. Сразу же после встречи с вами я пошел в институт. Там я познакомился с руководителем курсовой работы дочери. В разговоре с ним выяснилось, что он внёс некоторое изменение в технологию изготовления ткани. Он исключил из списка реактивов очень сильный яд — цианистый калий. Всё остальное соблюдается с предельной точностью. Я уже ознакомился со всеми документами.
— И что ты предлагаешь? — задумчиво произнес генерал, кивая головой. — Ты прости нас, Олесь, за нашу беспомощность, но мы действительно сидим в тупике. Это беспрецедентный случай. Мы и рады тебе помочь, но просто бессильны в этом вопросе.
— Я понимаю вас, и я не в претензии. Что было в вашей компетенции, вы прекрасно выполнили. Я имею в виду эти деньги. Это, каким же нужно обладать талантом, чтоб за такой короткий срок сделать нищих сирот настоящими богачами? А что касается поисков моей дочери, то я думаю следующее: поскольку известен состав телекинетической ткани, то я завтра же поеду на завод и закажу её столько, чтобы хватило на изготовление нескольких костюмов. Это будет сделать нетрудно. Надо всего лишь изъять из технологического процесса цианистый калий. Когда ткань будет готова, сошьем несколько костюмов и в путь. Надеюсь, добровольцы найдутся. Ведь дело не шуточное, может, оно связано с риском для жизни. Если нет, я отправлюсь один.
Со своих мест, как по команде поднялись Булат, Тенис, и Геннадий.
— Мы готовы выполнить свой долг до конца! — за всех ответил Геннадий.
— Спасибо, ребята, — он пожал всем руки. — Ваша готовность помочь мне вселяет в меня уверенность. А сейчас разрешите откланяться. У меня строгая хозяюшка, не любит, когда на обед опаздывают. К семи ждём вас в гости.
По пути домой Олесь Семёнович купил кое-что из деликатесов и пару бутылок хорошего вина.
Дома было что-то невероятное. Из кухни валил дым, слышались рыдания Марицы.
— Марица!— испуганно крикнул Олесь Семёнович.
Из дыма вынырнула девушка.
— Ой, папа, что я наделала! Простите меня!
— Что случилось?
— Я поставила в духовку пирог, сама пошла, смотреть телевизор. Там показывали кино. Оно было такое интересное, Я увлеклаь и обо всём забыла.
— Быстренько распахивай окно. Я сейчас принесу вентилятор. Мы его включим на всю мощность, минут через десять кухня очистится от дыма. Таким же образом проветрим все комнаты. Выкинь поскорее остатки пирога в мусоропровод.
Сгоревший пирог полетел в мусоропровод. Марица кинулась протирать потемневший кафель, Олесь Семёнович, обмотав швабру мокрой тряпкой, протирал потолок.
— Ну, вот и все. А ты расстраивалась.
— И вы на меня не сердитесь? Нисколечко, нисколечко?
— А за что на тебя сердиться, девочка моя? Такое может с каждым случиться.
— Такое с каждым не случится. Это только я могла такое сотворить, потому что никогда раньше не видела телевизора. А я так боялась, что вы рассердитесь на меня и отправите обратно в ненавистный подвал.
— Да ты что, Марица? Как тебе такое могло прийти в голову? Ты же теперь моя дочь! Я только могу тебя ремнём выпороть по одному месту.
— Да?
— Да!
Девушка моментально скрылась в Костиной комнате и появилась оттуда с ремнем.
— Вот!— Она протянула ремень отцу.
— Что это?
— Ремень. Вы же сами сказали, что меня выпороть надо.
— Марица! — его стал душить смех. — Я же пошутил. У меня рука не поднимется.
— Вы мне отец?
— Отец.
— Тогда порите! — она повернулась к нему своей изящной попкой.
Олесь Семёнович попал в тупиковую ситуацию и растерялся. Шлепнул её слегка ремнем.
— Так отец не бьёт. Надо посильнее и не один раз.
Ну что ж. Сам назвался груздем. Он прикусил нижнюю губу и шлепнул по мягкому месту девушки несколько раз.
— Вот теперь я верю, что вы мой отец. Дайте ремень, я его на место отнесу, — она, смеясь, вприпрыжку, побежала в Костину комнату. Оттуда вышла без ремня. — Обедать будете?
— Разве не все сгорело?
Она звонко расхохоталась, смех её колокольчиками рассыпался по квартире.
— Сгорел только пирог, а остальное было уже готово и стояло на столе.
— Тогда наливай! Я очень проголодался.
За обедом Олесь Семёнович спросил девушку:
— Марица, мы сможем с тобой приготовить стол на семь человек?
— У нас сегодня будут гости? — глазки девушки заблестели. — Как интересно!
— Я пригласил сегодня бригаду из четырех человек, которые занимаются поиском Алисы.
— Ой, конечно, сможем. Я всё сделаю. Помните, мы в ресторане антрекот кушали, вам понравилось? Мне тоже понравилось. Я уже все прочла о нем в "Энциклопедии домашней хозяйки". Я знаю, какое мясо для него надо. Нужна вырезка из спинной или поясничной части говяжьей туши. Ее нарезают поперек волокон, отбивают специальным молоточком, такой, кстати, здесь есть, а потом жарят. Ещё мы купим свежей зелени и огурчиков. Правда, они очень дорогие.
— Ерунда. Деньги ведь не положишь на стол вместо угощения.
Стол получился не только роскошный, но и красивый. Марица обладала удивительным художественным вкусом. Последний штрих, последний взгляд. Всё есть, всё на своих местах. Рюмки, фужеры, вилки, ножи…, салфетки. Кажется всё. Марица сняла с себя фартук.
— Папа, что мне одеть? — спросила девушка, смущённо глянув на отца.
— Марица, я не знаю, что у тебя есть.
— А разве не вы всё это покупали?
— Нет. Мой друг бегал по магазинам. У меня совершенно не было времени на это.
— Как же он так все хорошо угадал?
— Значит, я ему хорошо тебя описал.
— Правильно, ведь вы мой отец. А кто лучше отца знает своих детей? Разве, что мама. Но мама меня видела только по видеофону. Пойдёмте, вместе выберем, а то у меня глаза разбегаются.
Они вошли в комнату, открыли шкаф.
— Конечно, вечернее платье отпадает сразу, — увидев обилие нарядов, начал рассуждать Артёменко. — Хозяйке нельзя одеваться лучше гостей. В гости, если ты пойдешь, то можно одеть. Брючный костюм тоже не надо, тебе в нем будет жарко. А вот это? Смотри, какой красивый наряд! — показал он на платье бирюзового цвета.
— Папа, оно такое короткое, я в нем такая длинноногая.
— Так это же очень красиво!
— Вы так считаете? Хорошо, я его одену.
Зазвенел звонок в прихожей.
— Они? — спросила Марица
Олесь Семёнович глянул на часы.
— Нет. Ещё рано, — пошел открывать дверь. Это был Костя. Раздеваясь в прихожей, он увидел накрытый стол в гостиной.
— У нас сегодня будут гости?
— Да. Сейчас подойдут. Это оперативная группа. Я их пригласил сегодня. У них для вас приятные новости.
— Тогда я лучше подожду их, хотя и проголодался.
Ровно в семь, минута в минуту, весёлая трель дверного звонка возвестила о прибытии гостей.
— Они, — подмигнул Олесь Семёнович Марице.
Первым зашел генерал с роскошным букетом тюльпанов.
— Это даме, — вручил девушке букет. — Андрей Николаевич, — представился он. Следом зашли Геннадий с коробкой конфет, Тенис с большим плюшевым медведем золотистого цвета. При виде медведя на глазах Марицы появились слезы.
— Ой, какая прелесть! Я о таком даже не мечтала. Большое спасибо!
Замыкающим был Булат.
— Булат, — с легким поклоном головы представился он и улыбнулся девушке своей самой обворожительной улыбкой. — Это вам, — он протянул девушке большую красочную коробку, перевязанную красной лентой.
— Что это?— Марица взметнула вверх ресницы и глянула в глаза Булату.
Булат почувствовал, как кровь отхлынула от лица, а сердце заработало с удвоенной силой. Огненная волна обожгла все его тело и стала концентрироваться где-то внизу живота.
— Кукла, — он внезапно охрип, слова давались ему с большим трудом.
— Кукла? Ой, как интересно! — девушка хотела взять коробку, но пальцы Булата были зажаты лентой, туго перетягивающей коробку.
— Я не могу вытащить пальцы из-под ленты, — признался смущенный молодой человек.
Марица рассмеялась, рассыпая колокольчики смеха по прихожей.
— Я сейчас развяжу, — она дернула за конец банта и при этом коснулась своей ладошкой его руки. Он вздрогнул от этого прикосновения, будто ужаленный электрическим током. Кровь мощной волной возвращалась к его лицу. Он покраснел от мысли, что будет некрасиво выглядеть. Лента ослабла и коробка оказалась в руках у девушки.
— Вот и всё. Освободили ваши пальцы из плена, — и снова глянула в его глаза. — Спасибо! У меня ещё никогда в жизни не было куклы.
На какое-то мгновение время для них остановилось. Ах, если б этот миг можно было растянуть! У Марицы перехватило дыхание, она с трудом опустила глаза и стала открывать коробку, руки девушки слегка дрожали. В коробке лежала кукла, похожая на двухмесячного ребенка и размерами не уступающая ему. Кукла была в чепчике, кофточке и ползунках. Глаза у куклы были закрыты. Девушка замерла от восторга.
— Какая прелесть! — она снова одарила парня сияющим взглядом, подняла куклу. Та открыла глаза и издала звук очень похожий на "ма-ма". — Говорящая! — у нее перехватило дыхание. — Кукла говорящая! — Она положила кукольного младенца на левую руку, придерживая правой, покачала на руках. — Спасибо!— Она боялась поднять глаза, чтобы не встретиться с его горящим взглядом. — Спасибо! — повторила она, и всё же глянула на него и тут же отвела взгляд.
Кукла была настолько похожа на ребенка, что незнающий человек ни за что не подумал бы, что это не ребенок.
— Костя, посмотри, какой у меня ребенок! — Все обернулись и растерялись. У девушки на руках был ребенок.
— Ты где взяла? — испуганно спросил Костя .
— Мне его… — она оглянулась, вспоминая имя. — Мне его Булат подарил.
От неожиданного мощного взрыва хохота задрожали стекла в окнах. Булат только улыбался. Он продолжал стоять в прихожей всё ещё в плаще. Девушка смущенно смотрела на всех. Она не могла понять причину смеха.
К Булату подошёл Геннадий.
— Что случилось, Булат? На тебе лица нет.
— Не знаю. Со мной такого никогда не было. Я сейчас подойду к ванной, а ты возьми мой плащ. Мне надо побыть одному.
Марица поставила у стола еще один стул и усадила на них медведя и куклу.
— Это тоже наши гости, — объявила она всем.
Булат зашел в комнату, стараясь не смотреть на девушку, но это ему плохо удавалось. Его глаза будто магнитом тянуло к ней, и, чтобы хоть чем-то отвлечься, он с большим вниманием стал изучать стоящий перед ним хрустальный бокал.
— С чего начнём, дорогие гости? — спросил Олесь Семёнович. — Здесь напитки на любой вкус: ликер, коньяк, вино, шампанское.
— Давайте сначала откроем шампанское для первого тоста, — предложил Андрей Николаевич, — а потом пусть каждый выбирает по своему вкусу.
Олесь Семёнович взял бутылку с шампанским, освободил от фольги крепежный каркас, осторожно стал выводить пробку из бутылки и медленно выпускать избыточный газ. Через некоторое время шипение прекратилось, после чего он рывком открыл бутылку. Легкий дымок газа выходил из горлышка.
— Вот это класс! Вот это мастер! — восхищался генерал. — Когда я открываю, то в бутылке остается всего половина, остальное уходит догонять пробку, которая выстреливает с таким шумом, что все присутствующие в испуге втягивают головы в плечи.
— Зато у тебя много шума, а это тоже чего-то стоит, — заметил Артёменко.
— Слишком дорогая плата за выстрел. Я теперь приму на вооружение твой метод, Олесь Семёноввич.
Для тоста взял слово генерал.
— Дорогие Костя и Марица! Мы прекрасно знаем, через какие страдания и лишения вы прошли. Только, благодаря роковому стечению обстоятельств, мы узнали об этом и решили восстановить справедливость. Теперь вы стали обладателями солидного капитала, который позволит вам жить так, как вам того хочется, не отказывая себе ни в чём. Вы жили в бедности и нищете, не зная, что в одном из банков на имя вашего отца имеется солидный денежный счёт. Кроме того, Булат Шамильевич сумел продать ваш дом за очень приличную сумму. Ещё на ваших счетах лежали деньги в виде пенсии, которые копились все эти годы. Поздравляю вас, дорогие мои!
Все встали и потянулись бокалами к Косте и Марице. От неожиданности брат с сестрой не знали, что ответить. Костя обнял одной рукой сестру и поцеловал её в щёчку. Она ответила ему тем же.
И пошел пир горой. Настроение у всех было отличное, отсутствием аппетита никто не страдал, тем более что стол был великолепен. Разговор вначале не клеился, обменивались незначительными репликами, хвалили мастерство молодой хозяйки и как-то в разговоре коснулись темы судьбы, которая иногда играет злые шутки с человеком.
— Не знаю как с кем, но ко мне судьба, не считая последнего случая исчезновения дочери, всегда была благосклонна, — улыбнулся Олесь Семёнович. — После окончания института я поехал на работу в научно-производственное объединение в далекий таежный городок. Так случилось, наверно, так было предписано мне судьбой, что меня заинтересовал компьютер Березовского. Что-то рюмки у всех сухие, давайте наполним их. Марица, ты даже не выпила шампанское?
— Что вы, папа? Это у меня второй раз налито. У меня уже голова кружится.
— Кому налить? — не унимался хозяин. — Тоже мне пьяницы собрались, почему рюмки ладонями прикрываете? Ну, как хотите. Я тогда себе налью.
— И что дальше было, Олесь Семёнович? — напомнил генерал.
— Дальше? — он поднял рюмку, но, увидев, что оказался в одиночестве, поставил на стол. — Сначала я изучил историю создания этого компьютера, познакомился с мастерами, помогавшими Березовскому воплотить его идею в жизнь. Они мне открыли некоторые секреты этого уникума. В первый же день своей рабочей карьеры я нашел этот компьютер в музее, так как никто не знал, как с ним работать. У меня он заработал. Что удивительного было в нем, так это мысленное восприятие информации. Просто сидишь, думаешь, а он отвечает прямо в мозг, и при этом играет какая-нибудь музыка. К концу рабочего дня меня вместе с компьютером проводили в директорский кабинет, где его поместили в сейф, а меня под белы рученьки директор повел к себе домой ужинать. Вот так начинался мой марафон по лестнице триумфа и славы.
— Да. Я помню. Тогда только о тебе и говорили. Во всех газетах твои портреты были. Какой канал телевизора ни включишь, все о тебе.
— Где сейчас этот компьютер? — поинтересовался Тенис.
— В сейфе моего рабочего кабинета в Березовске.
— И он в рабочем состоянии?
— Да. Я уже рассказывал вам о нем.
— Что-то мы отвлеклись от главной темы, — напомнил генерал. — Давай, Булат, тебе слово.
Булат в своих мыслях был далеко отсюда. Он не мог примириться с мыслью, что эта девочка, почти ещё ребенок, так взволновала его. Ему хотелось смотреть на неё, и он в то же время боялся встретиться с ней взглядом. Её зовущий, притягивающий, любопытный и в то же время растерянный взгляд манил и обжигал его. Он чувствовал это каждой клеточкой своего горячего темпераментного существа. Этот взгляд сковывал его движения, путал мысли.
— Булат, ты, где витаешь? — толкнул его в бок Геннадий. — Тебе слово.
— Марица и Костя! — начал охрипшим голосом южанин. Тенис подал ему лимонного напитка. — Спасибо! — он залпом выпил содержимое стакана, прокашлялся. — По заданию нашего командования … — он осекся, обожженный горящим взглядом девушки, — мне было поручено восстановить справедливость по отношению к вам, — он достал из внутреннего кармана кителя две книжечки. — Вот, — он развернул первую книжку. — Это Косте. — Костя поднялся, взял протянутую ему сберкнижку.
— Спасибо! — Булат пожал ему через стол руку.
— Это Марице.
Девушка поднялась, взяла книжечку и тоже протянула правую руку для пожатия. Булат растерялся, какое-то мгновение колебался, но потом взял её пальчики в свою руку и поцеловал. Марица вспыхнула и в смущении опустила глаза.
— Спасибо! — едва слышно прошептала она дрожащими губами. Глаза её наполнялись слезами. Закрыв лицо ладонями, она разрыдалась.
Никто не проронил ни слова утешения. Только Костя поднялся и ушёл в свою комнату. Все были готовы к этому и спокойно ждали, когда иссякнут слёзы прощания с прошлыми годами голода, нищеты и лишений. Марица оторвала ладони от лица. Все оно было мокрым.
— Простите! — она побежала в ванную. Вышла оттуда со счастливой улыбой.
— Простите! Для нас это так неожиданно. Мы вчера считали себя самыми богатыми, когда Костя принес отпускные за несколько лет. А теперь… — она села на свое место, взяла в руки куклу, продемонстрировав всем, как та умеет говорить, и прижала к груди.
— Марица, а кто это у тебя, мальчик или девочка? — чтобы как-то разрядить обстановку, спросил Олесь Семёнович.
Девушка повертела куклу, внимательно разглядывая, пытаясь найти ответ на этот каверзный вопрос, пожала плечами и глянула на Булата.
— Это нужно у Булата спросить, — глаза её были такие наивные, ясные и счастливые. Все рассмеялись, а Булат в смущении опустил глаза.
— Ну-ка, Булат, раскрой нам секрет, кого ты подарил Марице, мальчика или девочку? Что же ты сразу не сказал ей об этом? Разве так дарят детей?
Видя его смущение, все потешались над южанином.
— Я не знаю. Может на коробке написано? — совсем сник парень, смущенный всеобщим вниманием.
Марица подхватилась, побежала в коридор.
— Это мальчик! — радостно возвестила она. — Зовут Сережей.
— Значит, он будет Сергей Булатович, — подвел итог Олесь Семёнович к всеобщему веселью.
— А фамилия, какая у него будет? — подлил масла в огонь Тенис.
— Вот над этим надо подумать, — почесал затылок генерал, продолжая смеяться.
— Что думать? Раз ребенок общий, надо их поженить, — предложил Геннадий.
Не смеялись только Марица и Булат. Они молча сидели, опустив головы.
Вышел Костя. Он за эти несколько минут повзрослел на несколько лет. Сейчас это был зрелый мужчина с глубокой складкой между нахмуренных черных как смоль бровей.
— Извините! Я должен как-то отблагодарить вас, но я просто в шоке. Ещё неделю назад мы с Марицей обыскивали все свои карманы, чтобы набрать нужную сумму для переговоров с Березовском. После телефонного разговора у нас не оставалось денег даже на хлеб. И мне кажется, что эти деньги не принесли нам счастья. Я даже не знаю, что с ними делать.
— Не знаешь, что делать с деньгами? — задетый за живое, подскочил Булат. — Конечно, тратить.
— Нет. Зачем тратить? — вмешался генерал. — Пусть они лежат в банке. По мере необходимости вы их будете снимать. Главное — они придадут вам уверенность в себе. Теперь вы всегда будете помнить, что над вами больше не висит Дамоклов меч нищеты, что вы можете приобрести себе всё, что пожелаете.
— Мы уже приобрели самое ценное, чего не купишь ни в одном магазине, ни за какие деньги, — Костя опустил голову, губы его подрагивали. Все в недоумении смотрели на него. Он поднял голову, смело посмотрел в глаза Олесю Семёновичу. — У нас теперь есть отец и мать. У нас теперь есть настоящая семья. И мы с сестрой благодарны судьбе за такой бесценный подарок.
— Спасибо, сынок! — Олесь Семёнович был очень взволнован. Он не ожидал от Кости такого откровенного признания.
Поднялась Марица, стала собирать грязную посуду. Геннадий стал помогать ей.
— Вы не возражаете? Я помогу вам.
— Спасибо! — а сама взглядом обожгла Булата. Ей очень хотелось, чтобы помогал именно он, такой красивый, такой стеснительный. А он сидит, как приклеенный к стулу, только глазами своими заставляет её сердце учащенно биться.
Костя подсел к Булату и попросил рассказать подробней о поездке в его родное село. Олесь Семёнович что-то увлеченно рассказывал Андрею Николаевичу. Время от времени разговор становился общим. Кто-то рассказывал анекдоты, все заразительно смеялись. Самое обычное застолье, если не принимать во внимание, что в центре стола лежали две сберегательные книжки на очень внушительную сумму.
— Папа, можно включить музыку? — спросила Марица.
— Конечно, дочка. Кассета в магнитофоне. Ты только нажми кнопку.
Квартиру заполнили чарующие звуки вальса. Генерал поднялся, подошел к девушке, протянул руку в элегантном поклоне.
— Разрешите!
— Ой! — испугалась она. — Я ведь не умею танцевать.
— Считайте, что я ваш первый учитель танцев.
Она послушно положила свою правую ладошку ему на плечо, он подхватил девушку, закружил в вихре танца. Ах, как это прекрасно танцевать с хорошим партнером: слегка кружится голова, сердце бьется учащенно, и наступает такое ощущение, будто ты паришь в воздухе, а ветер несет тебя по кругу. И пусть это наслаждение никогда не кончается.
Танец неожиданно кончился.
— Вы прекрасная ученица! — похвалил генерал девушку.
— А вы просто замечательный учитель, — не осталась в долгу.Марица.
С Тенисом Марица танцевала танго. Что-то завораживающее есть в этом танце, в его величавой медлительности, замысловатых переходах. Это танец раздумий, танец мечтаний. На зажигательный фокстрот её пригласил Геннадий. Вот тут они показали класс. Она танцевала легко, свободно, раскованно, непринужденно, будто только этим занималась всю свою жизнь.
Подошел Олесь Семёнович.
— Не устала, дочка?
— Ой, что вы, папа! Я такая счастливая!
— Где ты научилась так танцевать?
— Здесь. Сейчас. Я сама не знаю, как это у меня получается. Вам понравилось?
— Конечно. Со мной потанцуешь?
— Да, папа! — а сама скосила глаза на Булата, но тот продолжал сидеть с Костей за столом, о чем-то оживленно беседуя. Неужели не пригласит?
— Ребята, не пора ли нам по домам? — спросил генерал, взглянув на часы.
Все стали прощаться с хозяевами, благодарить за прекрасный ужин. Булат уже был в плаще, когда подошел к Марице. Какая-то неведомая сила сковала тело девушки. Она с трудом подняла свою руку и положила свою ладошку в его пылающую огнем ладонь. Он, не отрывая от неё своего колдовского взгляда, поднес к своим губам её руку и нежно поцеловал каждый пальчик. У неё перехватило дыхание, кровь застучала в висках, бешено заколотилось сердце. Он отдал честь, молча поклонился, повернулся и пошел к двери, а сам подумал: "Как хорошо, что на мне плащ".
