Когда гости вышли и сели в машину, генерал, сидевший впереди, повернулся к Булату.
— Слушай, Булат, какая муха тебя сегодня укусила? Ты нам сегодня весь вечер испортил. Куда подевались твои тосты, шутки, анекдоты? Что это ты весь вечер просидел, словно воды в рот набрал? Даже с девушкой не потанцевал.
— Вот из-за этой самой девушки он и просидел весь вечер. Он боялся, что брюки у него по швам разойдутся, — выдал секрет друга Геннадий.
— Что? — не понял генерал. А когда до него дошло, раскатисто расхохотался. — А хороша девочка! Ничего не скажешь. Но смотри, Булат, она ещё совсем ребенок!
— Я подожду, — нахмурился Булат.
— Чего подождешь? — спросил Тенис.
— Когда подрастёт эта девочка.
— Да ты к тому времени стариком будешь, а она за молоденького выскочит, — заметил Геннадий.
— Что касается разницы в возрасте, то это сейчас не имеет никакого значения. Проблема долголетия давно уже решена, — успокоил всех генерал. — Сейчас человек, достигнув пятидесятилетнего возраста, проходит курс омоложения и возвращается в свою молодость. Так что возраст не может быть помехой. Только вот девочка уж больно молоденькая. Сколько ей сейчас?
— Шестнадцать исполнилось в феврале, — уточнил с грустью Булат.
— Вот видишь, а тебе уже двадцать девять, — покачал головой генерал. — Так что лучше не думай о ней.
— Не могу. Ещё ни одна женщина меня так не волновала. Она будто пожар во мне зажгла. Со мной ещё такого не было.
— Что у тебя баб до неё не было? — съехидничал Тенис.
— Зачем ты такой вопрос задаешь? Были. Ну и что? Но моё сердце до сих пор молчало. Во мне никогда так кровь не кипела, как сегодня вечером.
— Успокойся, Булат! Ещё ничего не потеряно. Наберись терпения на пару лет, а там видно будет, — посоветовал генерал.
— А если она его не полюбит? — внес сумятицу в душу друга Геннадий.
— Полюбит! — убедительно произнес Краснов. — Вы что, не видели, как она стреляла в него глазками? А ты, Булат, не теряйся. Девочка очень скромная, не испорченная. Хорошей женой тебе будет. Только смотри, чтобы не увел кто эту красавицу. Уж больно хороша. Хоть картину с неё пиши.
— Андрей Николаевич, Вы доверяете этим пунктам омоложения? — сменил тему разговора Геннадий.
— Почему вы в этом сомневаетесь? Я вам сейчас расскажу одну историю, невольным участником которой в какой-то степени был я.
Случилось это около двадцати лет тому назад. Один молодой парень после окончания института поехал в таежный городок, где было создано научно-производственное объединение. Там он познакомился с одной женщиной, которая его очень заинтересовала, но не в том плане, конечно, что вы сейчас подумали. И вот что он о ней узнал. Пять лет назад до этой встречи академик Готлиб привез туда свою престарелую мать, доживающую свой век. И когда она умирала, он ей ввёл вакцину долголетия, над созданием которой работал многие годы. Но он слишком поздно это сделал. Его мать все-таки умерла, или точнее душа матери покинула плоть. И вот в эту освободившуюся плоть, ещё теплую, но в которой во всю начала свою деятельность введенная вакцина, вселяется другая душа, трагически погибшей молодой женщины, которая не смирилась со своей участью. Женщина ожила, стала молодеть. Своего рано состарившегося сына она не признала, потому что была совершенно другим человеком. Этот молодой специалист долго беседовал с загадочной женщиной, пытаясь хоть что-нибудь узнать о её прошлой жизни, но она ничего не помнила. Эта женщина прекрасно рисовала, и он заставил её рисовать не с натуры, а по памяти, выискивая хоть какие-нибудь сведения в подсознании. Из отдельных отрывочных рисунков с помощью его знаменитого компьютера он создал портрет мужчины, который оказался мужем погибшей молодой женщины. Этот молодой специалист обратился ко мне за помощью, чтобы я составил ему список погибших молодых женщин в указанный им период. Мне не составило особого труда выполнить его просьбу, так как все данные имеются в общей всемирной компьютерной сети. Других подробностей не знаю, знаю лишь одно, что погибшей, чья душа вселилась в освободившуюся плоть матери академика Готлиба, была Анжелика Лоретти.
В это время машина, на которой они ехали, сильно вильнула, они чуть не выехали на встречную полосу.
— Ты что, Сережа! Будь осторожней, — сделал замечание водителю генерал. — Я не хочу, чтобы моя душа покидала мою плоть в самый неподходящий момент.
— Простите, товарищ генерал! Просто я в прошедшее воскресенье был на выставке картин художницы Ажелики Лоретти.
— Где?
— В новом выставочном зале в Сокольниках.
— Надо Артёменко сообщить немедленно.
— Тогда поторопитесь. Выставка продлится ещё два дня.
— Все, ребята. Завтра с утра Булат на своей машине заезжает за Артёмено, а мы махнем туда на служебной, — распорядился генерал. — Слышишь, Булат, только не забудь цветы купить.
— Спасибо! Не забуду, — засиял от счастья южанин.
— Вы не досказали, что потом было с Анжеликой, — напомнил Геннадий.
— Она оказалась гражданкой Италии. Дальнейшее уже было проще. За ней приехал муж и увез её. Через несколько лет она приехала в этот таежный город с мужем и сыном. К этому времени она осознала тайну своего воскрешения. А ты, Геннадий, нашего Булата в старики записал. В пятьдесят лет он пройдет курс омоложения и снова будет как огурчик.
— Можно вопрос, Андрей Николаевич? — оживился Геннадий.
— Давай.
— Вы будете проходить курс омоложения? Вам через два года пятьдесят лет.
— Если наша наука дарует нам такую возможность, почему бы не использовать свой шанс? Конечно, пойду. Мы с женой уже отложили нужную сумму на это мероприятие.
— Это очень дорого?
— Во всяком случае, не дороже денег, как говорится. Для такого случая ничего не жалко.
— У меня тоже есть вопрос, — подал свой голос Булат. — Этот парень, о котором вы говорили, случайно не Олесь Семёнович?
— Он. Как ты догадался?
— Во-первых, вы упомянули об удивительном компьютере, во-вторых, вы решили сообщить о выставке не кому-нибудь, а именно ему. Значит, он имеет к этому самое непосредственное отношение.
— Прямо Шерлок Холмс. Да, это он. Человек удивительной судьбы, которому любое дело по плечу, за что бы он ни взялся. Человек, который не знал поражений и с первого своего рабочего дня стал всемирной знаменитостью. Сейчас он обратился к нам за помощью, но, по сути, следствие ведет он сам. Я уверен, доведёт его до благополучного конца. Фортуна всегда была на его стороне. Надеюсь, и на этот раз она ему не изменит. О! Вот я и приехал! До встречи, ребята. Приходите в штатском, чтобы особо не светиться на выставке. А ты, Булат, надевай просторней брюки и подлиннее пиджак, — засмеялся над своей шуткой Краснов и вышел из машины.
Закрылась дверь за гостями. В квартире наступила тишина. Ошеломленная Марица стояла и смотрела на свои пальчики, которые несколько секунд назад целовал Булат. Она поднесла пальцы к губам и уловила незнакомый доселе запах. Так опьяняюще пахнуть может только он. Она прикоснулась губами к каждому пальчику, как бы снимая с них его поцелуи и впитывая их в себя своими губами. Она почувствовала, что вся дрожит, что ощущает биение своего сердца, готового выпрыгнуть из груди. Голова закружилась.
— Что с тобой, Марица? — заботливо спросил брат, увидев непривычную бледность лица сестры.
— Что-то голова кружится.
— Ты переутомилась, сестрёнка. Иди, приляг! Я сам всё сделаю, не волнуйся.
Марица закрыла дверь своей комнаты и спиной прислонилась к ней. Она прикрыла глаза. Перед её мысленным взором возникли глаза Булата, темно-коричневые, почти черные, в обрамлении густых черных ресниц. Это не глаза, а два бездонных омута, которые манили в свою глубину, как два мощных магнита. Она снова поднесла пальчики ко рту и жадно прильнула к ним губами, будто отвечая на его поцелуй. Она была дитя юга, где девочки довольно рано созревают и в шестнадцатилетнем возрасте они готовы к любви и ко всему, что связано с этим. Но в общественном мнении они считаются детьми, которым не позволено многое. Но, как известно, запретный плод всегда сладок. И хватаются за головы строгие мамы и папы, поставленные перед фактом, что дочь ждет ребенка, а аборт делать поздно, но его все же делают. И остается потом на всю жизнь пустоцветом, бесплодной и несчастной женщина. Но зато соблюдены все правила приличия. Ещё хуже, когда потерявшая невинность девушка, бросает школу и идет в проститутки, чтобы ублажить свою ненасытную плоть. Обычно пик сексуального взрыва в молодом организме и приходится на этот возраст. А когда становятся они более взрослыми, то слишком поздно приходят к выводу, что бесцельно потратили они лучшее, чем одарила их природа. Сколько изломанных судеб, несчастных браков, надломленных людей…
А ведь было, было когда-то, когда девушку в шестнадцатилетнем возрасте вывозили в свет, где находился для неё подходящий жених, пусть не ровесник, пусть не молодой, зато любящий и заботливый, желающий создать семью, мечтающий о своих детях, о своем домашнем очаге. Сейчас же девушки вращаются среди своих ровесников, падких до наслаждений, но не готовых к семейной жизни, или не желающих вешать на себя такую обузу.
Но природа требует своё. И если сердце сбилось однажды со своего привычного ритма, то становится неимоверно трудно управлять своими чувствами. И вот наступил для Марицы такой момент, когда впервые дрогнуло её сердечко и в ускоренном темпе погнало кровь по всему телу.
— Булат, — прошептала она, оторвав свои губы от пальцев. Словно в сильном опьянении добрела до кровати, упала на неё, зарыв лицо в подушку. Тело девушки содрогалось от рыданий. Ничего, поплачь, милая. Только краше после этого станешь. Наплакавшись, успокоившись, Марица переоделась в халатик, взяла в руки красную ленту, которой была перевязана коробка с куклой, понюхала её, глубоко втянув в себя воздух. Лента все еще хранила запах его рук. Она не могла придумать название этому запаху. Он ни на что не был похож. Девушка закрыла глаза и представила себе штормовое море, бушующую стихию, ураганный ветер и на этом фоне лицо Булата.
Она обладала удивительным даром чувствовать запахи. Каждый человек ассоциировался у неё с определенным запахом, по запаху она судила о том или ином человеке, насколько он хороший или плохой. Но этот запах её просто сводил с ума.
Она перевязала волосы на затылке красной лентой, да, той самой, которой была перевязана коробка с куклой, почувствовала себя намного легче, посмотрела в зеркало, нет ли следов от слёз. Улыбнулась своему отражению.
В гостиной, где накрывали стол, уже был полный порядок. На диване сидели кукла и мишка. На столе все еще лежали сберегательные книжки. Она вспомнила, что Булат вытащил их из внутреннего кармана пиджака. Девушка взяла в руки книжечки, но не для того, чтобы посмотреть, что в них написано. Это её в данный момент нисколько не интересовало, Она поднесла к носу книжечки и вдохнула их запах. Это был "его" запах. Точно так же пахли пальчики после его поцелуев. Она пару раз вдохнула этот запах, вздохнула, положила книжки на стол и пошла на кухню.
Олесь Семёнович и Костя о чем-то оживленно спорили, заканчивая возиться с посудой.
— Как самочувствие, доченька? — спросил Олесь Семёнович, увидев Марицу.
— Все хорошо, не волнуйтесь, папа. Это, наверное, шампанское. И ещё я попробовала чуточку рома.
— Иди, отдыхай, дочка! Мы уже заканчиваем. Ты сегодня переутомилась. А стол был восхитительный. Твои антрекоты пошли на ура.
— И даже ничего не осталось?
— Есть один на сковородке.
— Дайте мне его, а то за столом я стеснялась кушать.
— Ну и напрасно, — сказал Костя. — Все их ели запросто, без ножа. Это тебе не ресторан.
Она с большим аппетитом съесть антрекот.
— Тебе чаю налить? — предложил Костя. — Мы согрели на всякий случай.
— Наливай. Я что-то очень есть хочу.
Зазвонил телефон. Олесь Семёнович поднял трубку.
— Алло! Нет, еще не ложились. Что? Где? Не может быть! Обязательно пойду! Сейчас в Березовск позвоню, — глянул на часы. — А, черт, там три часа ночи. Спасибо, что сообщил. Спокойной ночи! Привет супруге, — положил трубку, глянул на Костю и Марицу.
— Завтра едем в Сокольники. Там выставка картин итальянской художницы Анжелики Лоретти. Надо бы позвонить в Березовск, но я боюсь домой звонить, боюсь напугать жену и мать ночным звонком. Вот я сейчас Готлибу позвоню. С ним ничего не случится. — Он пошел к видеофону, нажал несколько клавиш. Долго никто не отвечал. Наконец, засветился экран. Заспанный, недовольный Остап Соломонович предстал на экране в майке и трусах.
— А, это ты, Олесь! Ты что забыл, что у нас давно ночь? Здравствуй!
— Прости, что разбудил. Но дело чрезвычайной срочности и важности. В столице проходит выставка картин Анжелики Лоретти. Выставка продлится ещё два дня. Мне только что сообщили. Я думаю, что это тебя заинтересует.
— Конечно, заинтересует. Спасибо, что позвонил. Сейчас я Максима подниму. Нечего спать.
— Дай ты ему до утра поспать. Человек устает за день, пусть хоть ночью спит спокойно.
— Ладно. Я подожду до утра. Утром встречай гостей, — экран погас.
— Кто такая, Ажелика Лоретти? И почему её знают в Березовске? — поинтересовался Костя.
— Эта история для отдельного романа. Я вам расскажу всё как-нибудь. Сейчас давайте расходиться по комнатам. Спокойной ночи, дети мои! Я могу теперь вас так называть?
— Конечно, папа. Мы теперь ваши дети, а вы наш папа. Вы знаете, — Марица кокетливо склонила головку на бок, — это слово для меня звучит, как самая лучшая музыка. Мы самые счастливые дети на свете, несмотря на то, что мы такие взрослые. На нашу долю выпало такое огромное счастье, мы о таком даже не смели мечтать. Правда, Костя?
— Да, если б это счастье не было омрачено исчезновением Алисы, — с грустью произнес Костя.
— Ничего, Костя, не вешай носа. Отыщем мы твою красавицу, — уверенно произнес Олесь Семёнович. — Обязательно отыщем. Вот тогда ваше счастье уже ничем не будет омрачено.
Костя тяжело вздохнул.
— Как хочется в это поверить. Если б вы только знали, как я казню себя за случившееся. Я должен был предупредить заранее, что познакомлю Алису со своей сестрой. Ведь я ей ни словом не обмолвился, что у меня есть сестра. Почему я этого не сделал?
— Ладно, Костя, теперь уже не стоит локти кусать. Дело сделано. Нам только остается надеяться на успешный поиск.
— Если бы хоть чем-то я мог вам помочь. Я просто в растерянности, как тот витязь на распутье.
— Ребята, а мы опять увлеклись разговорами. Спать, надо расходиться. Время-то идет.
— Папа, вы хоть в двух словах расскажите нам об Анжелике Лоретти. Хоть чуть-чуть, — умоляюще попросила Марица. — Ничего с нами не случится, если мы спать ляжем на полчаса позже. Мы же не маленькие дети, которых укладывают по часам.
— Ладно, уговорила. Присаживайтесь поудобней, а то рассказ будет не из коротких.
Костя с Марицей, затаив дыхание, слушали увлекательный рассказ о событиях почти невероятных. Такое можно прочесть разве что в фантастическом романе.
— Как интересно, папа. Неужели это не выдумка? И мы завтра увидим Анжелику Лоретти?
— Увидим. Может быть, с ней будут её сын и муж. Но это только мои предположения. А вот теперь всем по своим комнатам. День у нас был очень насыщен событиями, и все мы устали. Спокойной ночи, дети мои!
