Олесь Семенович налил себе вина, откинулся на спинку кресла, стал рассматривать вино на свет.
— Вообще-то я делю людей на две категории: идейных и безыдейных. Идейные — это люди, в головах которых постоянно возникают новые идеи. Они загораются ими, увлекают единомышленников, заражают их своими идеями. Те начинают воплощать их в жизнь, а авторы к этому времени к ним охладевают и оставляют на произвол судьбы. Заканчивают её, то есть доводят до ума, уже другие. А идейные люди уже бредят новыми изысканиями и сплачивают новый коллектив для воплощения в жизнь. Эти люди одержимые и являются основной направляющей силой прогресса. Их не волнуют награды и почести. Они живут своими открытиями. — Олесь Семёнович сделал пару небольших глотков вина и продолжал. — Безыдейные — это люди, которые не могут родить ни одной стоящей идеи, но готовы на лету подхватить любую чужую мысль, выдать её за свою и упорно над ней работать до конца. Такие безыдейные являются тенью первых, и благодаря им, все идеи в конечном итоге воплощаются в жизнь. Это обычно очень трудолюбивые и упорные люди. Но они любят быть на виду, мечтают о почестях и наградах. И если их получают, то совсем забывают о тех, чьими открытиями они воспользовались. Если идейных можно пересчитать по пальцам, то безыдейных — целая армия.
— Что-то я совсем запутался, — улыбнулся Краснов, — ты, наверно, пожадничал, и мало налил мне.
— Тогда наливай сам, — Олесь Семёнович подвинул Краснову журнальный столик на колесиках, на котором стоял кувшин с вином.
— К какой категории людей ты относишь себя?
— Как тебе сказать? — немного задумался Артёменко. — Я, скорей всего, промежуточное звено. Я иногда свои идеи довожу до логического конца, но чаще всего раздаю их другим в виде советов, подсказок. Их у меня столько, что я лично не успею воплотить всё в жизнь. Так пусть другие воплощают. От этого общество только выиграет. Но это не всё. Я не ответил прямо на твой вопрос. Ты попросил, чтобы я рассказал в общих чертах о людях, живущих здесь. Здесь живут всего человек 20 идейных. Для такого небольшого института, это даже очень много. Они всегда на виду, это наш авангард. Вокруг них работают как раз те, которые воплощает их идеи в жизнь, свято верящие в свою значимость в науке. Они много говорят, спорят, доказывают, пишут диссертации, научные статьи. Они любят выступать на конференциях и симпозиумах, а в результате навсегда остаются в тени. Но это, если на них смотреть с высоты птичьего полета. А когда стоишь рядом с ними на земле, то все они замечательные люди со своими человеческими слабостями, готовые прийти на помощь по первому зову, не гнушаются никакой работой. В обыденной жизни это самые обыкновенные люди, которые любят и страдают, воспитывают детей и любят повеселиться. Одним словом, все они самые обыкновенные люди, как в любом уголке земного шара. По-моему, я довольно доходчиво тебе объяснил.
— Не только доходчиво, но и слишком многословно. Это, видать, вино тебе немного развязало язык.
— Есть немного, — весело рассмеялся Артёменко, — потянуло малость пофилософствовать.
— Олесь, — после некоторых раздумий обратился Краснов, — какой общей площадью здесь четырехкомнатные квартиры?
— Что-то тебе не дают покоя наши площади. Чтобы ты не задавал больше вопросов на эту тему, удовлетворю твое любопытство. Четырехкомнатные имеют общую площадь 130-150 квадратных метров, трехкомнатные квартиры — 100-120. Двухкомнатными квартирами я не интересовался.
— И сколько ты платишь за такую квартиру?
— Нисколько.
— Такого не может быть.
— В нашем городе всё может быть. Кроме того, дома сдаются в эксплуатацию уже с мебелью. Так что у нас в городе условия быта на должном уровне. У нас созданы такие условия, чтобы человек меньше всего думал о быте. Чтобы не тратил зря время, энергию и силы на обустройство семейного очага, а с полной отдачей отдавал себя науке, если это ученый, или работе, если это рядовой труженик, независимо от профиля его работы и занимаемой должности. Люди очень высоко это ценят, поэтому все затраты с лихвой окупаются теми открытиями, которые случаются здесь.
— Ещё один нескромный вопрос. Какие здесь оклады?
— У нас, конечно, нет уравниловки, но никто не жалуется на нехватку денег.
— Ну, например, сколько ты получаешь?
— Я не могу быть примером. Я ничего не получаю. Мне просто дали открытый счет в банке, так как мои накопления за мои открытия превысили все мыслимые суммы. Я беру столько, сколько мне может понадобиться. Но у нас таких всего пять человек, один из них — инопланетянин. Мы не в счет. Что касается остальных, то оклады таковы, что люди не хотят отсюда уезжать.
— Сколько же вы дали Булату?
— Три его столичных оклада, плюс месячные премии, плюс вознаграждение за отдельно выполненные работы.
Наступила тишина. Гости глубоко задумались, забыв о вине. В соседней комнате заплакал ребенок, зазвенел колокольчиком смех Марицы. Олесь Семёнович улыбался, прислушиваясь к обычной домашней суете.
— Мы тебя не задерживаем? — всполошился Краснов. Засиделись, наверно за разговорами.
— Я никуда не спешу, — он глянул на часы. — Надеюсь, вы останетесь на ужин? Я сейчас скажу маме и Марице, чтобы имели ввиду.
— Может, не стоит? У вас и без нас хлопот хватает.
— Какой разговор? Извините, я сейчас, — он поднялся и вышел.
Краснов глянул на Геннадия.
— Как ты думаешь, он не врёт?
— Не похоже. Всё очень складно получается.
— У меня это никак в голове не укладывается. Если это правда, не бросить ли всё и не переметнуться ли сюда? Надоела столичная нервотрёпка, суета, беготня, спешка.
— Давай поговорим с Тенисом. С Булатом поговорить до свадьбы не удастся, а после свадьбы тем более. Ему сейчас не до нашего любопытства.
Вошел Олесь Семёнович.
— Все нормально, друзья. Идея запущена в производство, через полчаса будет ужин. Принести ещё вина?
— Нет, нет, — замахал руками Краснов, — оно хоть и сухое, но хмель в голову ударила только не пойму, от вина, или от твоих басен?
Олесь Семёнович рассмеялся, уютно устраиваясь в кресле.
— Мы эту жизнь создали своими руками. А фундамент заложил ещё Березовский. Мы свято храним все традиции, начало которым положил он.
— Какая у вас минимальная пенсия? — продолжил серию вопросов генерал.
— Как тебе сказать? Даже не интересовался. Но наши пенсионеры спокойно ездят отдыхать на Азорские и на Канарские острова, где у нас есть свои пансионаты. Часто организуются экскурсии в любой город земного шара. Мы их доставляем туда на своих плазмолетах.
— Но люди хоть болеют у вас?
— Зачем им болеть? У нас такой благодатный край, сосновые леса, березовые рощи. Воздух такой, что хочется дышать полной грудью. А что касается больных, то, по-моему, это давно уже не проблема. Бывают простудные заболевания, от этого никуда не денешься. Другие болезни остались, в основном, в воспоминаниях людей, да в медицинских справочниках.
— У вас что, Олесь люди не умирают? Нет несчастных случаев?
— Несчастные случаи для нашего города — большая редкость. У нас техника безопасности на таком высоком уровне, что несчастные случаи на производстве исключены. За последние двадцать лет, после того как Готлиб обнародовал свое открытие, победив рок, у нас умерло всего пять стариков, которые категорически отказались пройти курс омоложения. Это их право. Насильно заставить человека жить невозможно.
— Ну, а пьяницы, наверняка, у вас есть, — не унимался генерал, стараясь найти хоть какой-нибудь изъян.
— Есть, — заразительно расхохотался Олесь Семёнович. — Все они сейчас сидят передо мной. Вроде нас с тобой в каждой семье можно отыскать таких.
— Нет. Я не это имел в виду. А такие, которые лыка не вяжут.
— Наши социологи долго изучали причины, побуждающие людей пить до потери сознания. Пьют, в основном, чтобы в алкоголе утопить свое горе, крах надеждам, несбыточность мечты, семейный разлад. Мы, в первую очередь, постарались ликвидировать эти причины. А уж, если человеку, действительно, плохо, что бывает крайне редко, то его ни в коем случае не оставляют наедине. У нас есть специальная служба милосердия, которая занята этими проблемами. Проходит какое-то время, и человек вновь возвращается к нормальной жизни. Вот на вопросе милосердия я хочу заострить немного ваше внимание. У нас есть такая служба, которая занимается опекой молодых специалистов. Это я в полной мере испытал на себе. Когда к нам приезжает молодой специалист, к нему прикрепляется пожилая женщина, чаще всего пенсионерка. Эта женщина помогает молодому человеку в быту, следит, чтобы он хорошо питался, старается помочь разрешить возникающие проблемы быта. А главное — этот молодой человек не чувствует себя здесь одиноким. У меня лично была великолепная опекунша, которая потом стала другом нашей семьи. Вы её увидите на свадьбе, она организует все мероприятия подобного рода. Это самая видная женщина нашего городка, всеми любимая и уважаемая. Её зовут Пелагеей Дмитриевной. Наш местный уникум.
— Как мы её узнаем?
— Очень просто. Это самая крупная дама нашего городка. Тяжеловес среди женщин и довольно высокая. Она у нас одна такая. Да вы её видели на выставке картин Анжелики Лоретти.
— Постараемся присмотреться. Но всё же, должно же быть у вас где-то слабое место! — не сдавался Краснов. — Вот скажи, как у вас с разводами?
— У нас браки заключаются исключительно по любви. Молодоженам, как я уже говорил, на свадьбе вручают ключи от меблированной трехкомнатной квартиры. Подарки, которые им преподнесут на свадьбе, потом привозят на грузовике. Кроме того, на их счет в качестве единовременного пособия переводится приличная денежная сумма в размере годичного заработка жениха. У нас молодожены часто уезжают в свадебное кругосветное путешествие. Отчего им разводиться? Конечно, есть случаи физиологической несовместимости, но в этом случае наши медики стараются помочь, чтобы сохранить семью.
— Ты меня доконал окончательно. Сдаюсь! — генерал поднял руки.— Это город мечты всех и каждого. У тебя найдется для меня подходящая работа?
— Чем бы ты хотел заниматься?
— Ещё не знаю. Но мои способности ты прекрасно знаешь. Я опер.
— Ты свои способности можешь с лихвой реализовать только в столице. Мы не можем обеспечить тебя в должной мере преступниками, а без них ты зачахнешь. Но я все же поговорю с Мартыновым. Может, что-нибудь придумаем для тебя. А ты, Геннадий?
— Я в нерешительности. Андрей Николаевич сбил меня с толку. Мне необходимо созреть для такого решения, — растерялся не на шутку Геннадий.
В дверь постучали.
— Войдите! — сказал Олесь Семёнович.
Марица просунула голову.
— Папа, ужин готов. Стол накрыт.
—Пойдемте, — Олесь Семёнович поднялся, поднялись и остальные.
