Костя у дома не сошел, а поехал к Булату за книгами, которые сегодня у него оставил. Алиса, сославшись на усталость, ушла в свою комнату.
— Я тоже пойду, прилягу, — устало произнесла Татьяна.
— Марица, а мы с тобой давай что-нибудь на ужин сообразим, — предложил Олесь Семёнович.
— Пойдемте папа. Нельзя, чтобы беременные женщины голодали. Я сейчас поставлю чайник, а вы пока натрите на терке сыру.
— Зачем? Его и так можно есть.
— Это нам с вами можно есть, потому что мы не беременные, а им надо приготовить так, чтобы это было очень вкусно. В этом случае они побольше скушают сыра. Вот Алиса сыр ест с большой неохотой, а я так его приготовлю, что она потом по тарелочке ложкой скребет. Уже натерли? Вот и хорошо. Сейчас я туда добавлю измельченных грецких орехов, небольшую дольку чеснока натру на самой мелкой терке, и все заправлю сметаной. Можно было бы заправить майонезом, но там уксус. Я боюсь давать им майонез, хотя с ним намного вкуснее. Но и со сметаной они съедят. Попробуйте. Вкусно? Вот так! Алисе тоже нравится. И маме, надеюсь, понравится. Им сейчас необходимо давать пищу с богатым содержанием кальция и фосфора, чтобы детишки хорошо развивались. А кальций обязательно нужен, чтобы у мамаш зубы сохранились. Вы знаете, что при беременности женщины теряют зубы?
— Да? Нет, не знаю. А почему?
— Понимаете, когда ребеночек начинает расти в чреве матери, то на образование его костей из организма матери уходит весь кальций, прежде всего оттуда, где его много. А в зубах его больше всего. Вот кальций из зубов и уходит в ребеночка. Если не принимать соответствующих мер, то могут совершенно разрушиться зубы.
— Что ты говоришь? Как же этого избежать?
— Только специальным питанием, богатым содержанием кальция.
— Откуда ты все это знаешь?
— Я купила книжку такую, где все об этом очень подробно описано. Очень содержательная и полезная книжка.
— И о сыре тоже там написано?
— И о сыре, и о твороге. Творог тоже надо каждый день кушать. Я Алисе творог давала утром, а вечером сыр. Теперь я и за мамой буду следить. Ей вообще беречься надо. У неё очень большой срок между беременностями. Могут быть осложнения. Ну и годы, конечно, могут сказаться.
— Об этом тоже в книжке описано?
— Там всё написано. Даже меню по месяцам предлагается, и на каждый месяц всё разное. И там ещё сказано, чего нельзя кушать.
— А чего нельзя?
— Нельзя вино и вообще всякий алкоголь. Нельзя курить.
— Ну, это нашим дамам не угрожает.
— Надо ограничить употребление высококалорийных продуктов типа шоколада, а есть больше овощей и фруктов. На последних месяцах беременности необходимо сократить употребление яиц, чтобы не повысилось содержание белка в моче.
— В чем?
— В моче. Для этого надо сдавать периодически мочу на анализ.
— А при чем здесь моча?
— Папа, как вы не понимаете? Анализ мочи характеризует состояние организма. Как работают почки и другие органы.
— Ты мне дашь эту книжку почитать?
— Дам. Но вам для чего? Я уже три раза прочла, и всё запомнила. У меня память очень хорошая. Вот это несите маме, — она протянула ему поднос с едой, — а я понесу Алисе.
— И часто ты так Алису в постели кормила?
— Один раз. Она довольно долго в лаборатории задержалась и пришла очень уставшей. Но не я кормила, а Костя. Я все приготовила, а он покормил её.
Олесь Семёнович зашел в кабинет с подносом в руках.
— Это ещё что за новости? — удивилась Татьяна.
— У нас в доме появился профессор по беременным женщинам.
— Марица, что ли?
— А кто же ещё? Ты только попробуй, что она приготовила!
— М-м-м, как вкусно! Какая прелесть! — она с удовольствием стала есть. — Что это?
— Она это назвала салатом из сыра. Говорит, что беременным нужна еда с богатым содержанием кальция и фосфора, чтобы ребеночек хорошо развивался, и чтобы у матери зубы сохранились.
— Да, под таким присмотром можно не беспокоиться, — она возвратила пустую посуду. — Передай ей, что я очень благодарна за заботу. Салатик был просто великолепный. Я лягу. День сегодня был какой-то неспокойный. Я очень устала.
— Ты ложись к стенке, чтобы я тебя не побеспокоил, если уснешь. Спокойной ночи, дорогая! — он поцеловал жену.
Когда он вышел в коридор с пустым подносом, Марица выходила от Алисы.
— Ну, как? — спросила она шепотом
— Замечательно! Она все съела и очень благодарит тебя.
— Вот видите, что значит, вкусно приготовить? Алиса тоже все съела. Пойдемте и мы поужинаем.
Пришёл Костя с книгами. Втроём они долго сидели на кухне, пили чай, делились впечатлениями прошедшего дня. Марица глянула на часы.
— Сейчас будут новости. Послушаем?
— Включай, дочка.
На экране телевизора секундная стрелка приближалась к высшей точке, прозвучала привычная мелодия, диктор поздоровался с телезрителями и начал сводку новостей с события номер один.
— Событием номер один сегодняшнего дня по-прежнему остается открытие параллельного мира студенткой политехнического института Алисой Кодряну, которая, как выяснилось, приходится дочерью Президента Всемирной Академии Наук Артёменко Олеся Семёновича. Показываем вам запись пресс-конференции первооткрывателя параллельного мира Алисы Кодряну.
— Я пойду, Алисе скажу. Пусть посмотрит, — поднялся Костя.
— Если она спит, не буди её. Она очень устала сегодня, — попросил отец.
Костя вскоре вернулся.
— Она уже спит.
— Пусть спит. Сегодняшний день для неё был довольно трудный, — заметил отец. — Ей необходимо хорошо отдохнуть. Завтра день тоже будет не из легких.
— Как здорово! Какой Булатик красивый! Правда, папа?
— Конечно, красивый. Иначе бы ты его не полюбила.
— Я его полюбила с самого первого взгляда. Ой, а вон и я видна. Смотрите, во втором ряду. Как здорово! А теперь маму хорошо показали.
— Марица, ты мешаешь слушать, — возмутился Костя.
— А тебе и не надо слушать. Ты там присутствовал. Вон ты, за Алисой сразу.
— Марица, выключи звук. Мы просто будем смотреть, — попросил Олесь Семёнович.
Костя поднялся.
— Я пойду в гостиную, там посмотрю. Я хочу Алису послушать.
—Ну, и иди, а я с папой посижу, — она подвинула табуретку ближе к отцу, который обнял её за плечи, поцеловал в висок.
— Хорошо, что у нас везде телевизоры стоят, — проговорил он.
— Ага, — ответила она и склонила голову ему на плечо.
Утро 17 октября выдалось ненастным. Всю ночь шел проливной дождь. Его монотонное постукивание о подоконник было лучше любой колыбельной песни. В такую погоду не хочется вылезать из постели, да и торопиться было некуда. Олесь Семёнович глянул на часы. Только шесть часов, ещё можно немного поспать. Он повернулся на правый бок, лицом к жене. Она крепко спала, улыбаясь во сне. Он долго смотрел на спящую жену. Татьяна заметно похорошела, можно не без преувеличения сказать, помолодела. То ли беременность так благоприятно на неё повлияла, то ли возродившаяся страсть супруга, а может и то, и другое вместе. Довольно располневшее, но упругое тело женщины идеально смотрелось в постели.
Он вспомнил робкую и застенчивую девушку, с которой познакомился совершенно случайно на троллейбусной остановке, когда был студентом пятого курса. Он опаздывал на лекцию, торопился. Впереди, на ступеньке стояла девушка со стопкой книг в руках. Троллейбус остановился, все ринулись к выходу. В этой толчее кто-то толкнул девушку, и книги рассыпались по тротуару. Люди перешагивали через них и в спешке уходили. Он кинулся собирать книги, а когда подал их девушке, то в её глазах увидел слезы. В тот день он не попал не только на лекцию, на которую так спешил, но вообще не попал в институт. Эта случайная встреча оказалась решающей в его жизни. Вскоре он привёл избранницу домой, познакомил с мамой и братом. Его мать полюбила будущую невестку и была счастлива, когда после свадьбы Татьяна поселилась у них. Они сразу нашли общий язык и стали хорошими подругами. За двадцать с лишним лет они не только ни разу не поругались, но даже не поссорились. Татьяна на редкость была доброй и отзывчивой, неприхотливой в еде, не падкой до нарядов. Она оказалась прекрасной матерью, любящей женой. С её лица никогда не сходила улыбка, она была одинаково приветлива со всеми. Олесь для неё был первым и единственным. Из них получилась идеальная пара. За прошедшие годы она сильно изменилась, располнела, но фигура не потеряла стройности, а грудь упругости. И сейчас она казалась ему самым пленительным существом, энергичной и нежной, непосредственной и своенравной, бескомпромиссной и полной искрящегося темперамента. Ему казалось, что он открывает её заново, будто только вчера познакомился.
Он потянулся губами к её розовому соску. Она вздрогнула, открыла глаза и счастливо улыбнулась.
— Опять прелюдия? — спросила она и закрыла глаза, отдаваясь стремительному натиску неуемной страсти мужа.
Когда они проснулись во второй раз, часы показывали ровно восемь.
— Ого! — подхватился Олесь Семёнович. — Давай дорогая, поднимайся, а то профессор по беременным женщинам принесет тебе еду прямо в постель.
— А мне приятно, что она такая заботливая и внимательная. Мне иногда кажется, что Марица моя родная дочь. Я к ней так привязалась, — кутаясь в одеяло, проворковала Татьяна.
На кухне в двух тарелках было что-то белое и воздушное. Костя сел за стол и подвинул себе одну из них.
— Не тронь! Это не тебе! — испуганно вскрикнула Марица.
— А мне что?
— Ты же не беременный. Это я специально для них взбивала творог со сливками. А тебе вот творог со сметаной и сахаром, — Марица протянула брату другую тарелку.
Пришли все остальные, расселись по своим местам.
— Это маме, это Алисе, — подвинула заботливая хозяюшка тарелки, — вот ещё молоко с медом. Это вы все обязательно должны съесть и выпить. Хлеба берите всего по одному кусочку.
Мать с Алисой переглянулись, пожали плечами, улыбнулись и принялись за еду.
— Марица, почему не садишься сама? — спросил Олесь Семёнович.
— Вы обо мне меньше всего волнуйтесь. Я ведь не беременная. И потом, неужели вы думаете, что я до сих пор буду голодной? Я в семь утра уже в магазине была. Так что давно позавтракала. Папа, а вы больше кушайте, у вас большой расход энергии из-за эмоциональных перегрузок.
Олесь Семенович с Татьяной в смущении обменялись взглядами.
— Из-за чего у меня такой расход энергии? — спросил отец, сдерживая смех.
— Из-за всех этих выступлений и пресс-конференций. Вот вы, каким усталым вчера были? Даже Булатик заметил. Поэтому он побеспокоился, чтобы нас привезли на машине.
— Это тебе Булатик сказал?
— Он ничего мне не говорил. У меня свои глаза есть. И зря вы согласились выступать сегодня. При такой нагрузке можно подорвать здоровье. Вполне можно было отложить ученый совет на неделю.
— Спасибо, Марица! Я тронут твоей заботой, и твое замечание об эмоциональных перегрузках вполне справедливо, но теперь поздно говорить об этом. Ничего, у нас хватит сил. Как ты считаешь, Алиса?
— Я выдержу, папа. Зря Марица так волнуется.
— Хорошо. Оставим дискуссию на эту тему. Спасибо, Марица! Завтрак был великолепный. У кого какие планы на сегодняшний день? — поднимаясь из-за стола, поинтересовался глава семьи.
— Я хочу немного расслабиться, — сказала Алиса, — полежу, почитаю какой-нибудь детектив.
— Я буду готовиться к следующему экзамену, — сообщил Костя. — Я вчера достал всю необходимую литературу. Можно, я не пойду сегодня с вами на ученый совет. Я и так все хорошо усвоил, что касается параллельного мира. Вполне могу экзамен сдавать на эту тему. Вы не обидитесь?
— Ни в коем случае. Занимайся спокойно, — успокоил его тесть.
— Мне что-то полежать хочется, — вздохнула Татьяна. — Марица права, эмоциональная нагрузка отнимает слишком много сил, — она ласково посмотрела на мужа. — Да и книгу никак не дочитаю.
— А чем займется наш профессор по беременным женщинам?
— Ой, папа, вы меня уже в профессора записали? Я сейчас пойду на рынок за фруктами, овощами и виноградом, а то всё уже кончилось.
— Помощники нужны тебе? — поинтересовался отец. — А то я не у дел оказался.
— Вам нельзя. У нас будет полное нарушение субординации. Нельзя, чтобы академик был в подчинении профессора, — все расхохотались.
— А мы давай наоборот сделаем, — хитро улыбнулся Олесь Семёнович. — Я пойду за покупками, а ты будешь мне помогать. Хорошо?
— Согласна. Только подождите немного, я ещё посуду перемою.
— Идите. Мы с Алисой управимся. Только плащи оденьте, — посоветовала Татьяна, — дождь до сих пор идет.
— Танюша, нет ли у нас, случайно, антигравитонной прищепки? — спросил Артёменко. — А то я уверен, что покупок будет много.
— Возьми у меня в сумочке.
Марица и Олесь Семёнович шли в плащах, накинув капюшоны на голову. Дождь был довольно сильный, но это их нисколько не тревожило. Девушка вложила в сильную руку отца свою теплую нежную ладошку. Олесь Семёнович глянул на неё. Он увидел, что перед ним пусть хоть и взрослый, но все ещё ребенок, обделенный родительской лаской.
— И куда же мы направимся? — спросил он.
— Вы же главный, вот и командуйте!
— Но я прошу совета, меня интересует твое мнение. Руководитель должен считаться с мнением подчиненных.
— Давайте на рынок сходим. Там хоть и дороже, зато выбор хороший, все есть и качество продуктов намного выше.
— Вот видишь, если бы я с тобой не посоветовался, то купили бы мы всё не очень качественное.
Дальше они шли молча, с улыбкой поглядывая друг на друга. Олесь Семёнович чувствовал, что девушка что-то хочет ему сказать, но никак не решится. Он не торопил Марицу. Раз ей так хочется с ним поделиться, то рано или поздно это произойдет. В таких случаях нельзя лезть в душу. Она сама должна раскрыться.
— Папа, а вы любите стихи? — наконец-то, решилась Марица и покраснела от смущения.
— Смотря какие. — И тут, словно молнией поразило его. — Ты пишешь стихи?
— Папа, откуда вы узнали?
— Я ничего не знаю. Просто ты такая импульсивная, темпераментная и впечатлительная натура. Тем более что тебя тянет к перу, ты мечтаешь стать журналисткой. Ты обязательно должна их писать.
— Только Косте ничего не говорите, а то мне стыдно.
Он остановился и глянул в её глаза.
— Чего ты стесняешься, девочка моя? Это дар Божий. Им гордиться надо. Но я обещаю тебе, что никому не скажу. Пусть это будет нашей тайной.
— Можно, я вам прочту? Просто мне очень хочется с кем-нибудь поделиться.
— Я буду счастлив быть твоим первым слушателем. — Он почувствовал, как дрогнула в его руке рука девушки. Она волновалась.
— Слушайте! — Она остановилась и, глядя в его глаза, стала читать.
Если б знал мои печали
И тревогу в снах,
Парус твой давно б причалил
На крутых волнах.
Мы б помчались, с бурей споря,
В синеву морей.
Мы б с тобой не знали горя
Много тысяч дней.
Если б знал…
Она замолчала, не спуская с него глаз. Потом шепотом спросила:
— Ну, как?
Он молча поднёс её руку к губам и поцеловал.
— Я потрясён. Это ты о Булате?
— Нет. Я тогда его не знала. Это одно из первых моих стихотворений. Пойдемте, чего мы остановились? — Они медленно пошли дальше, а дождь по-прежнему не унимался. — Я всю жизнь мечтала о принце. О добром, красивом и любящем принце, который приведет меня в свой дворец из белого мрамора с огромными окнами, и солнце будет освещать все комнаты. Это своеобразная тоска по солнцу, которого мы совершенно не видели в течение всего времени подвального периода жизни. В тех комнатах будет много света и солнца. Из окон с одной стороны будет видно море, а с другой — горы. И в этом дворце обязательно будет белочка в огромном прозрачном колесе. Я в зоопарке такое колесо видела. Меня Костя однажды водил туда. Я буду кормить эту белочку орешками. И от этого принца у меня будет много детей, и все они будут называть меня мамой. Вы знаете, мне так не хватало мамы. Мне так хотелось хоть какой-нибудь тёте сказать это слово, но ни одна тётя не посмотрела на меня ласково. Они смотрели на меня с брезгливостью и презрением, потому что у меня не было приличной одежды. Я ведь ни разу не была на школьном вечере. У меня не было таких нарядов, как на всех девочках в школе.
— Бедная моя девочка! Имея такие богатства, вы были нищими.
— Если бы не Булатик, мы бы не догадались об этом. Он самый прекрасный человек, он мой принц из сказки. Я его очень люблю. Вот мы и пришли. Папа, а мы ещё долго будем в столице?
— Я и сегодня уехал бы отсюда. Вот только хочу всё уладить в институте с учебой Алисы и Кости.
— Значит, не надо много покупать?
— Покупай в расчете на два дня. Если задержимся, то ты мне ещё стихи почитаешь.
— Я вам и так почитаю на обратном пути.
Как заправская хозяйка Марица ходила вдоль прилавков, придирчиво выбирая, настойчиво торгуясь. Сумка заметно оттягивала руки, так как Марица накупила яблок, винограда, груш, творога и других продуктов. И конца не было покупкам. Олесь Семёнович поставил сумку на пол, прицепил антигравитонную прищепку и небольшой шнурок. Сумка стала невесомой и послушно поплыла за ним по воздуху.
Марица купила баночку мёда и хотела поставить в сумку. Она повернулась лицом к отцу и увидела сумку, плывущую по воздуху. Девушка вздрогнула от неожиданности и уронила банку с мёдом.
— Вот видите, к чему ваши шутки приводят? — расплакалась она. — Почему не предупредили? Мёд пропал. Что теперь делать?
— Прости, пожалуйста, дочка! Я не хотел тебя пугать. Я не думал даже, что ты не знакома с этим приспособлением. Ну, чего расплакалась? — он вытер ей лицо носовым платком. — Этому приспособлению уже двадцать лет. Купи другую баночку мёда. Деньги есть?
— Есть. Только в следующий раз предупреждайте.
Домой возвращались молча. Марица вела на поводке сумку, сердито поглядывая на отца. Дождь перестал, но тучи не рассеивались. Уже у самого дома Олесь Семёнович не выдержал молчания.
— Ну, чего на меня сердишься, доченька? Прости меня! Я не могу, когда ты молчишь.
— Я больше не сержусь на вас. Только почему раньше не показали мне эту прищепку? Я такие сумки тяжелые таскала.
— Я просто забыл о ней. А эту можешь взять себе.
— Спасибо! Только… — она остановилась и стала чертить носком резинового сапога по асфальту.
— Чего замолчала?
— Я же вам обещала ещё стихи почитать.
— Я думал, что ты так на меня обиделась, что больше не захочешь со мной разговаривать, не то, что стихи читать.
— Ой, что вы, папа. Вы самый добрый и хороший папа. Вы для меня не только папа. Вы ещё мой самый хороший друг. Вы единственный на всём белом свете, кому я доверила свою тайну.
— Спасибо, дочка!
Дождь снова стал накрапывать, а потом полил, как из ведра. Прохожие спешили спрятаться в укрытие. Только двое не замечали натиска стихии. Тоненькая хрупкая девушка читала под дождем стихи довольно крепкому подтянутому мужчине, больше чем вдвое старше неё. Он слушал, затаив дыхание.
Она кончила читать и под его пристальным и удивленным взглядом опустила глаза. Он молчал.
— Плохо? — прошептала она, боясь поднять глаза.
— Ты куда-нибудь посылала свои стихи?
— Что вы, папа! У меня даже мысли такой не возникало. Я стесняюсь.
— А зря. В твоих стихах столько поэзии!
— Значит, понравились? — лицо девушки было мокрым, то ли от слез, то ли от дождя. Скорей всего от дождя, потому что глаза искрились внутренним светом радости и счастья.
— Марица, вот в последнем стихотворении, которое ты прочла мне, что-то о космических дорогах сказано, повтори, пожалуйста.
Она повторила последние сроки.
Как много вас, нехоженые версты,
Космических далеких и земных.
В гл
