На следующий день к десяти часам утра у здания, где размещалось отделение милиции, притормозили сразу две машины: “скорая помощь” и “воронок”. Они увозили первых за всю историю существования города преступников. Булат долго смотрел им вслед, пока не осела поднятая машинами пыль. Потом он медленно пошёл в сторону частного сектора. Во дворе тёти Пашиного дома трудились две женщины, живущие по соседству. Они с улыбками приветствовали начальника милиции. С цветочной клумбы были удалены сорняки, обильно политая водой земля наливала соки в увядшие цветы. В доме был полный порядок, всё блестело чистотой и уютом. Казалось, сейчас откроется дверь, и в дверном проёме появится женщина необхватных размеров. В ней всего было много: веса, доброты, сердечности, обаяния, любви ко всем…

Булат зашёл в музейную комнату, постоял перед портретом Березовского, как бы прося прощения за ту судьбу, предначертанную несостоявшемуся гению, его правнуку, которого сегодня утром увёз “воронок” в районный центр милиции.

На сороковой день кончины тёти Паши нескончаемым потоком народ потянулся на кладбище. Могильный холмик утопал в живых цветах. Постояв в полном молчании у могилы, горожане уходили другой дорогой, ведущей к домам частного сектора, чтобы зайти в домик тёти Паши. В сенях на табуретке стояла огромная алюминиевая кастрюля с надписью: “На памятник”. Она была доверху наполнена деньгами, рядом стоял наполненный бумажный мешок. Булат протянул Марице пачку сотенных купюр.

— Ты тоже положи, Марица. Пелагея Дмитриевна и тебя засватывала.

Возле кастрюли, как в почётном карауле, стояли две пожилые женщины в белых косыночках, отороченных кружевами. Когда кто-нибудь клал деньги, они крестились и низко кланялись. Булат узнал их. Это были те женщины, которые наводили порядок в доме после поимки преступников. Выйдя со двора, Булат оглянулся в обе стороны. В одну сторону до самого кладбища улица была заполнена людьми, которые уже посетили могилку и направлялись к дому покойной. В другую сторону удалялся поток людей, уходящих в столовую на поминки.

В обычные дни зал столовой был небольшой. В случае необходимости раздвигались легкие перегородки, зал при этом удваивался или утраивался. В особых случаях открывались все четыре зала, объединяясь в один. Это обычно происходило в дни свадеб или иных торжеств. Впервые раздвинули стены и объединили четыре зала в день похорон тёти Паши, затем на девятый день. На сороковой день тоже объединили четыре зала. Люди молча заходили через две двери (а их было четыре), молча ели кутью, выпивали положенные сто грамм, ели щи, жаркое, пироги запивали компотом из сухофруктов. В зале обслуживали молодые юноши и девушки. И всё в полнейшей тишине. Даже дети притихли, боясь нарушить поминальную тишину.

Через два дня директор объединения вручил Булату ключи от четырехкомнатной квартиры. И тут только Булат вспомнил о сберегательной книжке и деньгах, которые нашёл у тёти Паши за образами.

— Извините, Максим Сергеевич! Я совсем забыл, столько событий навалилось за последние дни — он достал из внутреннего кармана сберегательную книжку и внушительную пачку денег. — Совсем из головы вышибло. — Всё время ношу с собой.

— Вот за это, спасибо! — обрадовался Максим Сергеевич. — А то на душе камень лежал. Где сберкнижка была?

— В музейной комнате за образами, как вы и говорили. А ключ от этой комнаты был за иконой, которая в другой комнате, где нашли пристанище преступники.

— Сам Бог сберёг эти деньги. — Мартынов посмотрел в книжку. — Милая Пашенька! Сколько же она накопила! Жила очень скромно и всё откладывала. Только за одно то, что она сберегла личные вещи Березовского, ей надо памятник поставить.

— Олесь Семёнович пригласил скульптора, — сообщил Булат, — завтра должен приехать. У Алисы очень хорошая идея насчёт памятника, надо бы её воплотить. Кроме надгробного памятника на могиле Ветлугиной, у той березы, которая рядом с могилой тёти Паши будет установлен Памятник Любви, где будут стоять мужчина и женщина, обнявшись, в поцелуе.

— Великолепная идея! Я поддерживаю. Если сделать высокий памятник, то он будет хорошо виден из города. Если его сделать из бронзы, то в лучах солнца он будет сиять над городом.

— Артёменко хочет сделать его из золота.

— Ещё чего! Где он золота столько возьмёт?

— В параллельном мире. Это оказывается очень просто. Надо только одеть телекинетический костюм для перехода в параллельный мир и напрячь волю. Песок сам посыплется из рук. Артёменко мне уже демонстрировал. У него целая кастрюля этого песка. В нём ведь 30% золота, а бриллианты чистейшей воды, даже огранки не надо. Я в отпуске заказал для наших женщин ювелирные изделия. Можете пойти к Олесю Семёновичу и посмотреть. Смотрятся великолепно, женщины от них в восторге .

— В любом случае, из золота памятник делать не надо, — настаивал на своём Мартынов. — Лучше его изготовить из бронзы и покрыть позолотой. Золото всё же сравнительно мягкий металл. Мало ли чего, ещё кто позарится на такую роскошь. Так будет надёжней.

— Хорошо! Я так и передам Алисе. А то у неё такие размахи!

Вечером, после ужина, все члены семьи Артёменко, включая малышей, провожали Марицу и Булата на новое место жительства. Булат открыл дверь, пропустил всех в квартиру и вошёл последним. Все пошли осматривать комнаты, а он остановился в прихожей, в удивлении глядя на вешалку. На ней висела новая милицейская форма. Наверху на полочке лежала фуражка. На полу стояла пара форменной обуви. Горячая волна благодарности окутала сердце южанина. Он до сих пор не заказал себе форму. Просто было не до неё. Все вещи, которые были изгажены на прежней квартире, сожгли на костре. Булат соскучился по форме и, не долго думая, тут же одел её, мельком взглянув в зеркало. Все были в гостиной, когда зашёл Булат.

— Разрешите представиться! Майор Кецхавели! — отдавая честь, со счастливой улыбкой отрапортовал Булат. — Все обернулись.

— Булатик! Какой ты красивый! Посмотри, у нас опять всё есть, — радостно сообщила Марица.

— Вы глубоко ошибаетесь, Кецхавели, — заметил Артёменко. — По-моему вы уже подполковник. Внимательно посмотрите в зеркало.

Булат скосил глаза на правый погон, затем глянул на левый.

— Вай! Да это не моя форма, — покраснел он и интуитивно опустил руку в карман кителя. Оттуда достал удостоверение, раскрыл. — Ничего не понимаю. Здесь моё удостоверение. Это чья-то неуместная шутка. Нельзя так шутить.

— А орден на кителе тоже чья-то шутка? — продолжал констатировать увиденные детали одежды Олесь Семёнович.

— Слушай, академик, это не твои ли неудачные проделки? — Булат стоял перед зеркалом, в смущении разглядывая себя.

—Позвольте заметить, я орденов не изготовляю, подполковник Кецхавели. Проверьте все карманы кителя, там должна быть орденская книжка на твоё имя.

Булат стал просматривать карманы. Во внутреннем нашёл орденскую книжку, где сообщалось, что подполковник Кецхавели Булат Шамильевич награждается орденом “За личное мужество” за поимку особо опасного преступника.

— Так не я же один этим занимался, — искренне возмутился южанин. — Весь личный состав отделения принимал участие в операции. Всех надо награждать!

— Вот ты всем и вручишь собственноручно в ближайшее время медали “За храбрость”. И не только награды, но и новые звёздочки к погонам твоих подчинённых.

— Не заливаешь, академик? Почему не я об этом узнаю первым?

— Просто сегодня вернулся из столицы Мартынов. Вот он и привёз такую приятную новость. Ты первым и узнаёшь об этом.

— Но это же делается в торжественной обстановке, а тут буднично как-то.

— Ничего себе буднично! Ты что, каждый день получаешь новую квартиру? А китель только сегодня дошили, вот к нему и звёздочки пришлись кстати, чтобы тебе самому этим не заниматься. Ты лучше принимай новую квартиру.

Аудио-, видео- телеаппаратура были в полном комплекте. Новая мебель, ковры, хрустальная люстра. Одним словом всё, что необходимо для нормальной человеческой жизни.

— Послушай, академик, да я за такого директора готов костьми лечь. Я не знаю, как мне отблагодарить его за всё это.

— Работой. Как ещё? А ты этого заслужил.

— Ты только посмотри, у меня полный комплект вещей моей формы. Я бы протянул ещё месяц с заказом. Мне положено скоро получать новую форму. Эта будет как раз на смену. У меня же ничего не осталось после тех неприятных событий.

— Ты чего раскипятился? — остановил его Олесь Семёнович. — Скажи лучше, нравится тебе квартира?

— Зачем такие вопросы задавать, академик? Эти хоромы на двоих — большая роскошь.

— Так увеличивайте народонаселение. Кто вам мешает?

Булат прижал к себе Марицу.

— Стараемся во всю, академик. Правда, моя перепелочка?

Марица покраснела, смутилась.

— Да ну тебя, Булатик.

Олесь Семёнович заторопился.

— Пойдемте! Пойдемте, дорогие мои! Пусть молодые супруги обживают новую квартиру.

— Вас завтра на завтрак ждать? — спросила Екатерина Дмитриевна.

— Нет. Спасибо! Мы что-нибудь сами придумаем — заверил Булат. — Я уверен, что в нашем холодильнике нас ждут гастрономические сюрпризы.

Молодые супруги остались вдвоём. В квартире от ремонта сохранился запах свежей краски. Свежее отциклёванный паркетный пол покрыт лаком. На нём лежал мягкий ковер спокойной расцветки. Тяжелые шёлковые шторы золотисто-коричневого цвета и прозрачная тюль с оригинальным рисунком создавали уют домашнего очага.

— Пойдем, моя перепелочка. Будем осваивать наше гнёздышко.

Коридор был просторен. Скорее это был не коридор, а холл, где стоял гарнитур для прихожей с одной стороны и узкий диванчик — с другой. В холле было пять дверей. В проёме одной из них они сейчас стояли.

— Давай пойдем по ходу часовой стрелки, — предложила Марица.

Булат открыл дверь слева. Посередине большой комнаты стояла двуспальная кровать. Это оказалась спальня. Она была обставлена спальным гарнитуром белого цвета. Трехстворчатый шкаф с антресолями инкрустирован под позолоту. Трельяж, две тумбочки, ночник. Марица открыла шкаф. Дюжина комплектов постельного белья, стопка махровых полотенец. В отделении для верхней одежды висело два махровых халата.

— Остальные вещи мы купим завтра. Да, моя перепелочка? — его голос слегка охрип. — Тебе нравится наше гнездышко, ягодка моя? Давай экскурсию продолжим завтра. — У него слегка дрожали руки, глаза затуманились. Марица в знак согласия наградила супруга колокольчиками своего неповторимого смеха, обсыпая темпераментного мужа с ног до головы.

Жизнь в городе постепенно входила в свою колею. Справили первую свадьбу после похорон тёти Паши. Свадьба, как свадьба. Но…

С этой свадьбой в городе зародилась новая традиция. Молодожены после ЗАГСа завернули к одинокой березе и возложили букеты цветов на могилу женщины, память о которой долго будет жить в сердцах горожан. На свадьбе пели, веселились, шутили, смеялись. Но нет-нет, да кому-то взгрустнётся. Все невольно сравнивали эту свадьбу с теми, которые организовывала незабвенная тётя Паша.