А дождь всё лил и лил, сбивая с деревьев и без того поредевшие листья. Было воскресенье. Олесь Семёнович и Костя возвращались из леса с полными корзинами грибов. Они были в резиновых сапогах и в плащах с капюшонами. В одной из корзин лежал небольшой букетик осенних цветов. Они специально сделали крюк, чтобы пройти мимо кладбища.
Одинокая могила под одинокой сосной в эту непогоду навевала печаль и уныние. Надгробный памятник из белого мрамора сиротливо стоял под проливным дождем. Они подошли ближе. Могилу покрывала белая мраморная плита, на которой лежали свежие цветы. На грунтовой дороге были видны глубокие следы лошадиных копыт и колея от колес. Значит, здесь недавно проехал свадебный кортеж. Таким событиям даже ненастья нипочём.
Олесь Семёнович положил радом с роскошным букетом свои скромные цветы. Над надгробной плитой белым парусом возвышался небольшой памятник. На парусе был высечен барельефный портрет тёти Паши. С легкой улыбкой она смотрела вдаль, где внизу раскинулся небольшой город. Под портретом две даты и чёрточка между ними. Короткая чёрточка, в которую вместилась длинная беспокойная одинокая жизнь. Мужчины постояли в молчании некоторое время, подняли свои корзины и стали спускаться по тропинке к городу. Они старались ступать по траве, так как размокшая земля скользила под ногами.
— Костя, знаешь, о чём я всё время думаю? — спросил Олесь Семёнович.
— Скажите, узнаю.
— Что, если нам отправиться в параллельный мир прямо отсюда, из Березовска?
— Давайте попробуем. Мы же ничем не рискуем. Если что будет не так, мы сразу можем вернуться обратно.
— Дети наши уже подросли. Мы можем спокойно надолго оставить своих жён дома.
— Зачем надолго? Не лучше ли отправляться туда на рабочий день, а вечером возвращаться, — возразил Костя. — Давайте попробуем. Мы можем это сделать прямо из квартиры, или из рабочего кабинета. Надо обговорить подробности, поставить всех в известность. Может, кто ещё пожелает.
— Кто пожелает? У Тениса недавно сын родился, Булат Марицу ни за что не оставит.
— Давайте тогда начнём вдвоём. Если получится отправляться туда только на рабочий день, то это в будущем не составит ни каких проблем. Ведь и Булат, и Тенис ходят на работу. Какая разница, куда они пойдут, на своё рабочее место или отправятся в параллельный мир. Ведь вечером они всё равно будут дома со своей семьёй.
— Хорошо, Костя, убедил. Дома обговорим все подробности. Завтра я посовещаюсь с Мартыновым, и продолжим изучение параллельного мира.
Через два дня, после завтрака, Олесь Семёнович и Костя одели телекинетические костюмы для путешествия в параллельный мир.
— Вы нам что-нибудь приготовьте на обед, — попросил Олесь Семёнович своих женщин, — Пусть в час дня на столе стоит кастрюля. Только сварите заранее, а то я однажды обжегся и чуть не уронил кастрюлю в песок параллельного мира.
— Конечно, — с укоризной покачала головой мать, — я её только с плиты сняла, а она тут же исчезла. Ещё на крышке тряпка лежала. Я поставила кастрюлю на стол, повернулась к плите, чтобы газ выключить, поворачиваюсь, а на столе одна тряпка лежит. Я так и подумала, что обваришься.
— Не знал я, что там тряпка была, а то бы прямо с тряпкой телепортировал.
— Я к половине первого уже всё приготовлю, сынок, а к часу будет в самый раз. Только часы не забудьте взять. А то от вас всего можно ожидать, заработаетесь и забудете об обеде. А мы тут волноваться будем. Вы прямо домой вернётесь?
— Не могу обещать. Все зависит от того, какая точка параллельного мира соответствует координатам нашей квартиры. Если мы попадем в океан, и не будет видно берега, что сразу же вернёмся. Если берег будет рядом, то будем идти на берег. Возможен и третий вариант, что мы попадем на сушу. Тогда и вернемся прямо в нашу квартиру. Давай, Костя, поцелуем наших сыновей и в путь.
Татьяна Сергеевна и Алиса стояли рядом с детьми на руках.
— А жён? — напомнила Алиса.
— Так уж и быть, и жён, весело проговорил Костя, целуя Алису.
Олесь Семёнович и Костя стали рядом, взялись за руки, помахали всем и моментально растаяли в пространстве.
— Господи, помоги им, — перекрестилась Екатерина Дмитриевна.
Олесь Семёнович с Костей материализовались в воде недалеко от берега.
— С приводнением! — улыбнулся Олесь Семёнович. Их встретило утро немым безмолвием. Зеркальная гладь воды покрылась легкой рябью от их движения. Воды было по колено. До берега они добирались двадцать минут. Яркий солнечный свет слепил глаза. Мужчины вышли на золотистый берег. Мокрая одежда неприятно липла к ногам.
— Давай просохнем сначала, — предложил Олесь Семёнович. — Жалко, обувь замочили.
Они отжали и развесили брюки на прибрежных деревьях. Поставили просушиться обувь. Костя присел на траву, взял пригоршню песка, стал внимательно рассматривать.
— Папа, посмотрите! Здесь встречаются зеленые камушки. Правда, их совсем мало, но они сразу бросаются в глаза.
Олесь Семёнович тоже опустился на песок, пригляделся, поднял зеленое зернышко камня.
— Это скорей всего авантюрин. Его ещё называют золотым песком, хотя по цвету, он бывает и зеленым. Присмотрись внимательней к нему. Видишь, как переливается золотыми бликами, будто изнутри светится. Он ещё бывает черного и светло-коричневого цвета.
На берегу, сколько видел глаз, не было ни одного следа. Ровная гладь песка, шириною в три метра, где уже, где шире, убегала вдаль далеко за горизонт в одну и в другую сторону.
— Как бы нам сориентироваться, чтобы потом вернуться на это место? — оглядываясь вокруг, проговорил Олесь Семёнович.
— Давайте для первого раза не будем далеко уходить, — предложил Костя. — Ведь это у нас первый пробный выход. Для ориентира поставим ветку дерева у самой воды. Это очень заметно будет и далеко по берегу видно. Пойдемте сначала вдоль берега, потом углубимся в лес и повернём обратно. Так мы осмотрим берег и часть леса. Мы можем уйти на расстояние видимости ветки.
— Одежду оставим здесь?
— Конечно, такая жара. Пусть висит. Здесь же никого нет.
— Тогда давай, и остальные вещи снимем и останемся только в телекинетических костюмах. — Прибрежные деревья украсились ещё их куртками, шапками и шарфами.
Они легко шли босиком по золотистому песку, который в разные стороны разбрасывал радужные блики отражений от алмазных вкраплений. Песок не пружинил и не рассыпался. Он лежал довольно плотной массой со дня создания этого мира. Сколько веков? А может тысячелетий? Или миллионы лет? Кто его знает? Но следы от путников всё же оставались. Не глубокие, не чёткие, но все же следы. Если посмотреть на них со стороны, то зрелище было сказочным. По золотистому песку между водой и буйствующей зеленью шли два человека в серебристом одеянии, и вокруг играли солнечные зайчики отражавшегося солнца от зеркальной поверхности телекинетический костюмов.
Когда ветка на берегу еле угадывалась вдали, мужчины свернули вправо, углубились на сто метров в лес, чтобы не выпускать из поля зрения зеркало воды, которое служило им ориентиром.
Они легко узнавали деревья, траву, кустарники, которые были описаны в гербарии Алисы. Им попались непроходимые заросли лепешечника, которые пришлось обходить стороной. В одном месте справа было огромное поле спаржи. Олесь Семёнович сломал под корень два стебля, очистил от листьев, протянул Косте.
— На, попробуй! Это очень вкусно и питательно. Только начинай с нижней части. Ешь, ешь! Не бойся! Твоя жена это на себе испытала, и ничего. Мы здесь только этим и питались, когда её нашли.
Костя недоверчиво посмотрел на угощение, но, увидев, с каким наслаждением ест тесть, тоже откусил кусочек.
— Ничего! Вкусно! Похоже на банан или дыню, — похвалил он.
— Это основная пища аборигенов. Это и есть та спаржа, о которой Алиса рассказывала в своих отчетах.
— И которую она просила у меня в ресторане, когда вернулась отсюда.
Олесь Семёнович тяжело вздохнул.
— Да, тяжёлое времечко мы все пережили. Хорошо, что всё так благополучно закончилось. — Он глянул на часы. — Кастрюля с едой, наверняка, уже на столе, но пока слишком горячая. Давай пройдём ещё немного и повернем к берегу.
Они шли ещё минут десять, потом свернули к морю. Далеко слева в воде едва виднелась ветка.
— Ого! Сколько мы прошли! Топать до наших вещей слишком далеко. Давай сделаем здесь привал. — Олесь Семенович присел на краю травяного ковра. — Садись, Костя. Подстилка очень мягкая, как ковер, даже мягче. Аборигены другой постели не имеют, только такую.
Костя сел радом с ним.
— Да. Коврик ничего. Скорее это не коврик, а настоящая перина.
— Перекусим? — Олесь Семёнович вытянул уставшие от ходьбы ноги.
— Если угостите, не окажусь.
Перед ними появилась кастрюля. В ней было достаточно горячее жаркое, два увесистых куска хлеба и две ложки.
— Еда, что надо. Но за сервировку прошу прощения, — улыбнулся Олесь Семёнович.
— Можно, я что-нибудь достану из дома? — спросил Костя.
— А кто тебе не даёт? Доставай! Учись обслуживать себя сам. В дальнейшем пригодится.
Костя подумал некоторое время, и на его руках появились две тарелки.
— Пожалуйста, вам сервировка, раз вы так хотели.
— Да мы бы и из кастрюли поели с большим успехом. Не надо было.
— Раз тарелки здесь, то давайте накладывайте, — настаивал Костя. — Зря, что ли я так старался?
Жаркого было много, обед получился довольно сытным.
— А вот о питье мы не подумали, — с сожалением произнёс Олесь Семёнович.
— В холодильнике стоит “Пепси”,— сообщил Костя. — Я вчера купил.
— Давай его сюда.
— У меня получится? Она ведь в холодильнике стоит.
— Получится. Только хорошо сконцентрируй внимание и вообрази в точности бутылку.
— Её там нет, — сообщил через некоторое время разочарованный Костя.
— Значит, она уже на столе. Поторопись, а то сейчас выпьют.
В руках у Кости появилась открытая бутылка. В ней не хватало около стакана напитка. Он расхохотался.
— Представляю их состояние. Они сейчас обедают, и только что открыли бутылку. Смотрите, ещё пузырьки вылетают и потрескивают. Мне сегодня Алиса выговор сделает за то, что мы лишили её любимого напитка. — Они пили по очереди прямо из горлышка холодный напиток.
Олесь Семёнович сложил ложки в кастрюлю, на неё поставил тарелки, сверху водрузил пустую бутылку. Вся эта пирамида в мгновение исчезла, повинуясь воле человека. Он лег на траву, под голову смял ближайшую траву и стал смотреть на голубое небо, которое просвечивало сквозь листву.
— Какая тишина, Костя, надо же? Ни один листик не дрогнет. Давай вздремнем часок, у нас ведь не кончился обеденный перерыв. Где мы такую тишину ещё найдем? Может, будем чаще сюда сбегать? Это же так просто.
